ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ (нем. Philosophische Anthropologie). В современ. философии термин «Ф. а.» употребляется в двух значениях. В широком значении он собирательно и индивидуально относится к философским учениям о человеке в целом (независимо от того, как называл свое учение о человеке сам автор). В более узком значении так называют одно из течений г. о. нем. философии XX в., зачинателями которого были Макс Шелер (Scheler, 1874-1928) и Гельмут Плеснер (Plessner, 1892-1985). Наиболее известными сторонниками этого течения являются Арнольд Гелен (1904-1976), Эрих Ротхакер (1888-1965), Ханс-Эдуард Хенгстенберг, Михаэль Ландман, швейцарский биолог и антрополог Адольф Портман. Все эти авторы не составляют формально организованной и идейно спаянной группы. Кроме разделяемого ими самоназвания, они единодушны в пиетете к имени Шелера и задачам, которые он сформулировал. В остальном каждый из них выступает самостоятельным философом. Начало Ф. а. устанавливается с точностью до года. В 1928 г. выходят в свет программная статья Шелера “Положение человека в Космосе” и книга Плеснера “Ступени органического и человек. Введение в философскую антропологию”.Значение Шелера для философии отнюдь не исчерпывается его последней прижизненной публикацией. Шелер оставил богатое теоретическое наследие, позволяющее говорить о его вкладе в феноменологию и персонологию, этику и аксиологию, социологию и философию религии. Известно о его намерении написать большой труд под названием “Сущность человека, новый опыт философской антропологии”, а в программной статье, как писал Шелер, «излагаются лишь некоторые моменты, касающиеся сущности человека в сравнении с животным и растением и особого метафизического положения человека, и сообщается небольшая часть результатов». Перед новой Ф. а., поставлены 2 задачи: 1) определить сущность человека и основную структуру человеческого бытия и 2) показать, как из последней «вытекают все специфические монополии, свершения и дела человека: язык, совесть, инструменты, оружие, идеи праведного и неправедного, государство, руководство, изобразительные функции искусства, миф, религия, наука, историчность и общественность» (Шелер).К намерению создать Ф. а. Шелера привело понимание того факта, что разные виды антропологии (научная, философская и теологическая) существуют разобщённо, а единой идеи человека нет. Науки «скорее скрывают сущность человека, чем раскрывают ее» и в результате «еще никогда в истории человек не становился настолько проблематичным для себя, как в настоящее время». Свой вклад в эту проблематичность вносит биологическое понятие человека как одного из множества видов животных, тогда как в «обыденном языке всех культурных народов» понятие человека, по мнению Шелера, антагонистично понятию животного. Отсюда вытекает ближайшая задача Ф. а. — дать сущностное понятие о человеке, которое предоставляет человеку особое положение, несравнимое с особым положением к.-л. др. рода живых существ. Эту задачу предполагалось решить путем синтеза философии и результатов исследований в широком диапазоне наук от ботаники до зоопсихологии и психологии человека. Для создания Ф. а. предлагались два принципа: принцип ступеней (и их интеграции) и принцип единства жизни (единства души и живого тела).Согласно первому, человек «соединяет в себе все сущностные ступени наличного бытия вообще, а в особенности — жизни». В этом принципе угадывается родство и со старой идеей алхимиков о человеке как микрокосме, и с идеей об эволюционном развитии форм жизни. Второй принцип определенно имеет антидекартовскую направленность на преодоление кажущейся противоположности души и тела. Руководствуясь данными принципами, Шелер наметил оригинальную концепцию биопсихической эволюции, в которой выделены пять ступеней: чувственный порыв (у человека — влечения и аффекты), инстинкт, ассоциативная память, практический интеллект и дух (теоретический и практический разум примерно в кантовском смысле). Самая нижняя ступень психического приписывается всему живому, включая и растения. Привести убедительные доказательства в пользу биопсихизма Шелер не в состоянии, но принять биопсихизм его заставляет принцип единства живого тела и души. Этот шаг логически завершается в определении: «живые существа суть не только предметы для внешних наблюдателей, но и обладают для себя- и внутри-себя-бытием, в котором они являются сами себе».Искомое особое положение человека обеспечивается пятой ступенью, т. е. духом. В сферу духа входит и личность — его деятельный центр. Соединение 5 ступеней составляет структуру бытия человека, причем главным ее свойством является данность человека самому себе. В принципе к такому же выводу, хотя и совершенно др. путем, приходит и второй основоположник Ф. а.Одну из главных своих задач Плеснер видел в разработке понятийного аппарата для герменевтического описания «сферы существования» человека. Для ее описания «подходит первоначально тот язык, на котором наивно говорит человек, в то время как весь научный аппарат отдаляет от нее». Человек в этой сфере рассматривается «не как объект науки, не как субъект своего сознания, но как объект и субъект своей жизни, т. е. так, как он сам для себя есть предмет и центр». Как и Шелер, Плеснер не довольствуется сферой существования человека, она ставится в ряд с двумя др. ступенями жизни — растения и животного. Более того, приняв принцип ступеней, он категорично заявил, что Ф. а. как теория наук о духе должна опираться на науку о сущностных формах живого существования. Характеристики ступеней живого даются Плеснером с помощью абстрактной квазитопологической терминологии, которая оставляет нередко впечатление искусственности и априорности. Фундаментальное свойство живого существа, описываемое как единство внешнего и внутреннего (для-себя-бытие), Плеснер пытается логически связать со свойством позициональности — наличием принадлежащей телу границы, позволяющей различать два направления в круге жизни «через него (тело) вовне» и «навстречу ему, вовнутрь его». У растения отсутствует фронтальность, т. к. нет центра, в котором репрезентируется все тело и внешняя среда. Этот центр возникает на ступени животного, благодаря чему живое существо «переживает то, что содержится в окружающем мире, чужое и свое, оно способно даже научиться господствовать над собственным телом». Однако на этой ступени еще нет самодистанцирования, рефлексивности, т. е. нет знания срединности своего существования. И только «человек как живая вещь, поставленная в середину своего существования, знает эту середину, переживает ее и потому преступает ее». Т. о., «если жизнь животного центрична, то жизнь человека эксцентрична, он не может порвать центрирования, но одновременно выходит из него вовне»; на этой предельной ступени жизни положено основание для актов рефлексии самого себя, самосознания.Главным результатом этой концепции явился вывод об эксцентричной позициональности человека. Рефлексия (самодистанция) создает у человека удвоенную дистанцию по отношению к плоти: «Я могу следить за собой и своими действиями совсем как посторонний» (Анна Франк, «Дневник маленькой девочки», 1947). Для того чтобы раскрыть, что именно в жизнь человека вносит эксцентричность (и рефлексия), Плеснер формулирует 3 «основных антропологических закона»: закон «естественной искусственности» характеризует связь эксцентричности с витальной сферой человека, закон «опосредованной непосредственности» раскрывает роль эксцентричности в познавательной и практической деятельности людей, закон «утопического местоположения» показывает, что из-за эксцентричности человек нуждается в вере в трансцендентные идеи.Хотя сравнение концепций Плеснера и Шелера с концепциями философов др. течений (напр., С. Л. Франка) иногда выявляет поразительные совпадения, внутри самой Ф. а. можно обнаружить достаточно глубокие контрасты. Особенно это касается творчества А. Гелена.Ему принадлежит много сочинений о человеке. Главное из них — «Человек. Его природа и его место в мире» (1940). Эта книга несколько раз переиздавалась при нацистском режиме в Германии и в послевоенное время. Концепция Гелена изначально строится на противопоставленности ко всем метафизическим системам, к числу коих принадлежат и учения обоих основоположников Ф. а. Критерий прост: метафизична всякая теория, которая строится на таких абстракциях, как «душа», «воля», «дух» и т. п. Ф. а. должна быть наукой, которая (в отличие от прочих наук) рассматривает человека в единстве и целостности.Вслед за Шелером Гелен считает поведение и действие психофизически нейтральными фактами. Именно действие (Handlung) избирается исходной точкой, вокруг которой рисуется картина человека, так что отдельные элементы (безразлично, внешние или внутренние) образуют биологически понятную взаимосвязь. В качестве своих предшественников по деятельностному подходу Гелен называет амер. прагматистов. С ними его роднит гипотеза, что все духовные свершения человека становятся понятными исходя из способности к действию. Сам Гелен, пожалуй, слишком оптимистично оценивал результаты своей работы: «Я подробно провел это доказательство для широких областей восприятия и языка, а затем вывел по меньшей мере фундамент теории науки… наконец, проведя анализ высших “руководящих систем” — религий и мировоззрений, разрешил эту задачу в столь широком масштабе, что это могло бы, в общем, гарантировать плодотворность выдвинутых принципов». Подчеркнем, что эвристичность деятельностного подхода — факт неоспоримый, в этом убеждении воспитано несколько поколений отечественных психологов и философов. Сомнение вызывает оценка полноты и качества решений, предлагаемых Геленом, степени их разработанности.Значительное место в концепции Гелена отводится доказательствам т. н. видовой неспециализированности человека к определенной среде и его биологической ущербности (недостаточности) по сравнению с др. видами животных. В этих доказательствах Гелен усматривает прочную основу для построения концепции человека как действующего и культурного существа. Из первого доказательства он делает правомерный вывод о непригодности биологического (в смысле И. Икскюля) понятия окружающей среды для человека как вида. Повышенный интерес Гелена к вопросу о биологической недостаточности человека продиктован стремлением прочнее обосновать мысль, что человек не способен жить как животное, он вынужден действовать и создавать культуру, человек приговорен природой к деятельности, в нем воплощен уникальный проект природы. Развивая эти идеи, философ вводит весьма широкое понятие разгрузки — обращение недостатков в свою пользу. Напр., человек от природы лишен некоторых форм двигательных координаций и способности к осуществлению сложных форм движения, процесс созревания н. с. у человека несравненно более долгий, чем у животного, однако эти недостатки имеют позитивные стороны: «беспомощное существо делает как себя самое, так и мир темой опыта, открытия и овладения». В поисках признаков человечности ниже уровня “рассудка” философ увлеченно анализирует конкретные эмпирические данные о восприятии, движениях и сенсомоторных схемах. Под понятие разгрузки подводятся очень разные явления, в т. ч. изготовление и использование орудий деятельности, планирование деятельности в символической форме и т. д. В этом смысле “разгрузка” означает, что центр тяжести человеческого поведения все больше перемещается на “высшие функции”, но сущность человека составляют не они, а первичные биологические недостатки. Гелен, т. о., подвел теоретическую базу под утверждение Руссо о том, что размышляющий человек — просто испорченное животное.Действия связаны с побуждениями (потребностями, интересами, желаниями и т. п.) не прямо, а через сферу образов, иллюстрирующих ситуации исполнения желаний, и процессы мышления, которые “вращаются” вокруг тех же образов. Задержка действия приводит к возрастанию давления побуждений на сферу образов и мышления («голодному мерещатся яства, а тщеславному ордена»). Человек в состоянии сдерживать актуальные побуждения, размыкая их связь с действием и откладывая удовлетворение на будущее. «Т. к. всякое побуждение осознанно, оно уже поэтому является предметом возможной оценки. Всякая потребность без исключения, даже голод, может отвергаться, тормозиться».Социокультурные феномены получают у Гелена биоантропологическую характеристику. Культура, духовная и материальная (в субстанциональном смысле), восполняет биологическую “недостаточность” человека, делая его жизнеспособным. Культура — это “вторая природа”, она занимает то место, которое у животных занимает природная среда. «Культура — природа, преобразованная действующим человеком». Ее можно сравнить со встроенным в окружающий мир гнездом. Это жизненно важно для человека, который не обладает свойственной животному приспособляемостью к миру. Культура примитивных народов заключается в оружии, орудиях труда, хижинах, домашних животных, садовых участках и т. д., которые суть не что иное, как облагороженная, измененная, переработанная природа. Под понятие “вновь образованная природа” подпадают также семья и брак, обычаи, мифологические и т. п. интерпретации мира. Человек, обделенный инстинктами, подвержен множеству соблазнов и своевольных устремлений, в силу чего природный человек имеет склонность к хаосу и вырождению. Мораль, законы и общественные учреждения выступают как средства для установления в обществе порядка и дисциплинирования человека. «Ведь если учреждения к.-л. народа уничтожаются, то освобождается вся первобытная неустойчивость, склонность к вырождению и хаос индивида».В человеческой истории Гелен выделяет 3 культурные эпохи: охотничью, земледельческую и индустриальную, начавшуюся ок. 200 лет назад и открывшую новую главу в истории. Гелен возражает против пессимистических “теорий распада” культуры (Данилевский, Шпенглер, Тойнби). Вопрос о переходе от капитализма к социализму, с его т. зр., однозначного ответа не имеет. «Живем ли мы в эпоху социализма или капитализма? На эти вопросы можно дать любой ответ, потому что каждый ответ верен. Если в обществе, где классические революционные положения Готской программы выполнены на 80-100% и в котором жизненный уровень низших классов повышается, а богатые тоже становятся все богаче — то как надо такое общество называть?».В более узком смысле культура призвана удовлетворять потребность человека в стабильности мира и равномерности хода событий. Стремление к обеспечению стабильности усматривается и в магических обрядах, и в создании разнообразных технических устройств, и в социальных институтах. Гелен различал 3 функции техники: функцию дополнения отсутствующих у человека органов, функцию усиления их и функцию разгрузки. Поэтому он говорит о технике дополнения, технике усиления и технике разгрузки. Техникой усиления является не только каменный топор в руке первобытного человека, но и технические средства типа микроскопа и телефона. Все они усиливают природные возможности человека. Техника разгрузки предназначена для полного высвобождения человека от необходимости выполнять самому определенную работу. Напр., изобретение книгопечатания сделало ненужным труд переписчиков. Правомерность антропологического подхода к технике обосновывается тем, что техника относится к самой сущности человека. «Мир техники — это, так сказать, “большой человек”: остроумный и хитроумный, способствующий жизни и разрушающий ее, с тем же преломленным отношением к самобытной природе. Техника, как и человек, — “природно-искусственна”».Т. о., Гелен без всякой маскировки и двусмысленности защищает биологическую т. зр. на человека и человеческий мир. В этом заключается методологическая позиция его философии. Обвинять его в биологизме — все равно что обвинять марксиста в том, что он марксист. Полезнее выяснить особенности биологизма Гелена и его конкретные плоды для человекознания. Конструктивная оценка философии Гелена должна поставить вопрос: что нового он внес в саму биологическую т. зр. на человека и что нового достиг с ее помощью? Своеобразие и непривычность биологизма Гелена — факт несомненный: в нем нет и намека на преувеличение роли инстинктов и биологических влечений в человеческой жизни, человек не редуцируется до условно-рефлекторного механизма, психические явления не объявляются эпифеноменами, человеческое общество не сравнивается со стадом павианов, стаей волков, колонией термитов. Напротив, человек, культура и общество относятся Геленом к уникальным в мире явлениям, но с навязчивой настойчивостью к этим явлениям везде добавляется эпитет “биологический”. Тут не просто злоупотребление, скорее имеет место подмена понятий, которая порождает кричащие противоречия между фактическим материалом и его интерпретацией. Одно очевидно, этот биологизм, как и биологизм Бергсона и Ортеги-и-Гассета, далек от редукционизма.Ландман и Портман (вопреки Гелену) смотрят на духовно-культурные явления не как на вторичные, производные от телесных свойств и призванные лишь компенсировать недостатки уже готовой физической природы человека. Портман в работе “Биология и дух” доказывал, что человеческое тело несет на себе печать духовности. Чтобы объяснить образование человеческого тела, необходимо допустить действие духовного фактора: «Дух — то, что формирует тело!», — пишет Ландман, причем речь идет об объективном духе, который «всегда выступает в качестве предпосылки субъективного, последний же представляет собой лишь пункт конденсации и обнаружения первого». Идея о том, что человек творит культуру и одновременно сам изменяется, становясь тем самым и ее творением, является общим достоянием культурно-философской антропологии и марксистской философии.С нач. 1960-х гг. под влиянием идей Ф. а. в ФРГ зарождается педагогическое направление исследований, именуемое либо “педагогической антропологией”, либо “антропологической педагогикой”. Кроме того, эти исследования получили распространение в Австрии, Нидерландах, Швейцарии и Японии. В двухтомной “Педагогической антропологии” Генриха Рота (Roth, 1966-1971) утверждается, что эта дисциплина является «интегративной наукой, которая охватывает все науки о человеке под углом зрения воспитания», ее задачи — «исследование человека с т. зр. его самоосуществления под воздействием воспитания и его совершенствования» и создание единой теории человека как «человека воспитуемого» (homo educandus). В “Антропологической педагогике” Отто Фридриха Больнова (Bollnow, 1983) проводится анализ педагогических проблем с помощью понятий, разработанных Плеснером, и делается попытка создать “герменевтику воспитания”.В заключение приведем вполне обоснованную оценку Ф. а., высказанную автором ряда критических исследований Б. Т. Григорьяном (1978): «Сегодня, судя по тому, что сделано представителями Ф. а… можно сказать, что программа, выдвинутая Шелером, оказалась невыполненной. Ф. а., несмотря на некоторые научные и теоретические находки, не смогла стать целостным учением о человеке. Более того, она вылилась в отдельные философски осмысленные региональные антропологии — биологическую, психологическую, религиозную, культурную и др., которые… обнаружили существенные различия как в методах исследования, так и в понимании характера и назначения самой Ф. а.». Однако такая оценка не препятствует рекомендации Ф. а. (Слободчиков В. И., Исаев Е. И., 1995) в качестве гуманистической мировоззренческой основы для педагогической деятельности. (Б. М.)
